Неклассических гибридных войн. Гибридная война как новый тип войны будущего. Суть гибридной войны против России

В известном военно-философском сочинении «Философия войны» классик русской геополитики А.Е. Снесарев дает предмету такое определение: «Философия войны есть научно переработанное /или проще обнаученное/ военное миросозерцание. Иначе говоря, философия войны – наука о существе и смысле войны и о высших интересах, с нею связанных».

Далее он предлагает следующие элементы содержания философии войны: «1) существо войны, 2) основные идеи, с этим существом связанные, 3) пути к познаванию войны и 4) наука о войне в ее целом и ее классификация».

Идеи, высказанные классиком в начале 20-х годов прошлого века, применимы к анализу не только конвенциональных войн, но и конфликтов современности, способствуют вскрытию преемственности некоторых их черт и выявлению уникальных особенностей.

Одним из таких конфликтов является гибридная война, которая в последние годы привлекает все большее внимание политиков, военных и экспертного сообщества.

В начале XXI века появление феномена гибридной войны связано с существенными подвижками в военном миросозерцании. Меняется существо и смысл войны, однако высшие интересы, с нею связанные, сохраняются и не отличаются от чеканной формулы Карла фон Клаузевица: «Цель любой войны состоит в том, чтобы достичь мира на благоприятных для победителя условиях».

Однако меняются стратегии, позволяющие навязывать свою волю противнику. При сохранении в арсенале государств традиционного разрушительного потенциала, неоднократно востребованного в войнах прошлого, в современных альтернативных стратегиях намечается отход от стремления физически сокрушить противника и оккупировать его территорию. За счет хаотизации обстановки и дезорганизации системы государственного и военного управления делается ставка на овладение стратегической инициативой в ходе проведения комплексных операций по информационно-психологическому сокрушению противника, направленным на подавление его воли и подчинение внешним управляющим импульсам.

В результате по мнению начальника Генерального штаба ВС РФ генерала В.В.Герасимова: «применение непрямых ассиметричных действий и способов ведения «гибридных» войн позволяет лишить противоборствующую сторону фактического суверенитета без захвата территории государства военной силой».

Развитие современного военно-стратегического тренда уже сейчас приводит к расширению локальных и региональных конфликтов, характерным для которых стало изменение форм разрешения межгосударственных противоречий.

Тренд формируется на основе конфликтов двух видов.

Виды современных конфликтов

Первый вид конфликта – традиционное в течение многих столетий прямое фронтальное столкновение сторон, «вооруженный конфликт между суверенными государствами, преследующими цель силового подчинения противника, – конфликт, в котором используются организованные военные силы и который от начала до окончания вражды подчинен определенным правилам».

Однако такие конфликты были характерны до середины XX века. Инициаторы современных конфликтов стремятся избежать развития их по силовому сценарию с целью не допустить втягивания собственных войск в мясорубку военных действий, сохранить ресурсы и инфраструктуру страны-жертвы агрессии, которая с использованием «мягких технологий» переводится под внешнее управление.

Война между государствами с масштабным применением насилия становится анахронизмом, а на смену ей идут «новые войны» в основу которых положен принципиально иной тип организованного насилия, для которого характерна смесь войны, организованной преступности, террористических атак и массированного воздействия информационно-коммуникационных технологий.

Наряду с традиционными средами противостояния формируются новые. По словам генерального секретаря НАТО Йенса Столтенберга: «мы определили киберпространство как военное пространство. Существуют морское, сухопутное и воздушное пространства, теперь к ним добавилась киберпространство». Формируется военно-космическая сфера противостояния, становится все более изощренной борьба в культурно-мировоззренческой сфере.

Киберпространство – весьма специфическая сфера деятельности и среда, которая имеет относительно автономный характер и оказывает огромное влияние на развитие экономики, политической жизни, культуры, техносферы, военного дела. Задача повышенной сложности здесь – это выявление источника угрозы и источника «кибератак», устранение эффекта анонимности. Киберпространство превращается в катализатор нового спектра угроз и повышенной степени стратегической неопределенности.

Для киберсреды характерны более высокие, может быть даже, революционные темпы развития борьбы, обусловленные общемировыми тенденциями, которые приводят к росту киберуязвимости критических инфраструктур. К таким тенденциям относятся масштабный переход на цифровые системы управления производственными и технологическими процессами на критически важных гражданских объектах, прежде всего, на АЭС и некоторых других высокотехнологичных предприятиях, а также расширяющаяся практика подключения офисных и промышленных корпоративных компьютерных сетей к Интернету.

С учетом высокой степени опасности кибервойны как составляющей гибридной войны в «Основах государственной политики Российской Федерации в области международной информационной безопасности период до 2020 года» в качестве одного из направлений снижения риска использования кибероружия при осуществлении враждебных действий и актов агрессии предлагается создать условия для установления международного правового режима нераспространения этого вида оружия.

Таким образом трансформация современных конфликтов, связанная с использованием новых технологий, вовлечением в войну гражданских и военных компонентов приводит к качественным отличиям «новых войн» от «старой войны», и важно понять, в чем суть изменений.

Как утверждает Мери Калдор в книге «Новые и старые войны. Организованное насилие в эпоху глобализации» новые элементы в современных конфликтах связаны с глобализацией и технологиями.

Развитие технологий сделало симметричную войну между одинаково вооруженными противниками все более разрушительной, такой, в которой трудно победить.

Однако новизны в этом феномене не много, поскольку он проявлялся и во времена Первой и Второй мировых войн, а наиболее ярко заявил о себе в одном из крупнейших современных военных конфликтов – войне между Ираном и Ираком 1980-1988 гг.

Более очевидным становится фактор «новизны» в связи с лавинообразным развитием коммуникаций, расширением глобальных связей, что с одной стороны облегчает мобилизацию сторонников, с другой – позволяет в невиданных ранее масштабах сеять страх и панику. Например, в Первой Мировой войне использовались 11 средств массовой коммуникации, во Второй Мировой войне –13 , во время войны в Персидском заливе в 1991 году – 25, в событиях на Украине – 40.

Таким образом, многое из того, с чем приходится встречаться сегодня, в том или ином виде использовалось в практике прошлых войн, а в настоящее время вышло на новый технологический уровень и в условиях глобализации приобрело иные масштабы и уникальную способность провоцировать лавинообразную хаотизацию обстановки. Если раньше источник агрессии определялся задолго до начала активной ее фазы, то в современных условиях сделать это не просто. Не всегда удается установить время начала подрывных действий и сделать прогноз вероятного их развития.

Не вызывает сомнений, что появление новых технологий, рост взаимосвязи и взаимозависимости в условиях глобализации придают особую остроту и изощренность современным конфликтам, в которых все чаще используются методы, основанные на комплексном применении политических, экономических, информационных и других невоенных мер, реализуемых с опорой на военную силу. Это так называемые «гибридные» методы, позволяющие достичь политических целей конфликта с минимальным военно-силовым воздействием на противника.

Как представляется, трансформация конфликтов ведет к формированию новой их модели, в которой развитие оружия играет меньшую роль в сравнении с организационными, информационно-технологическими, управленческими, логистическими и некоторыми другими общими нематериальными изменениями.

Указанные факторы приводят к изменениям методов и организации конфликтов нового поколения с использованием невоенных и военных средств и формируют так называемые «гибридные» стратегии, которые лежат в основе конфликтов второго вида – гибридных войн и цветных революций. Объединяет стратегии ставка на достижение политических целей с минимальным военно-силовым воздействием на противника за счет использования современных информационно-когнитивных технологий с опорой на «мягкую силу» и «жесткую силу».

При этом сочетание традиционных и гибридных видов современных конфликтов уже сейчас является детерминантом, определяющим фактором для всех вооруженных конфликтов. Если применение гибридных методов в конфликтах нового вида позволяет достигать поставленной цели без открытого военно-силового вмешательства (например, в цветной революции), то традиционные конфликты в обязательном порядке включают гибридные технологии.

Стратегии гибридной войны и цветной революции

Существо цветной революции и гибридной войны и стратегия их сочетания и использования в рамках единого замысла на наш взгляд может быть раскрыто при сопоставительном анализе базовых стратегий этих двух феноменов – стратегий сокрушения и измора.

Русский военный теоретик А.Свечин отметил, что «понятия о сокрушении и изморе распространяются не только на стратегию, но и на политику, и на экономику, и на бокс, на любое проявление борьбы, и должны быть объяснены самой динамикой последней». Основываясь на этой идее, рассмотрим стратегии цветной революции и гибридной войны с учетом особенностей их реализации.

В конвенциональной войне стратегия сокрушения рассматривается как «способ военных действий, в основе которого лежит достижение победы путем полного разгрома противника, уничтожения его вооруженных сил и разрушения военно-экономической базы».

Стратегию цветной революции предлагается рассматривать как частный вид стратегии непрямых действий, включающих систему политических, социально-экономических, информационно-идеологических и психологических мер воздействия на население страны, личный состав правоохранительных органов и вооруженных сил с целью подрыва власти.

Стратегия цветной революции представляет собой способ действий, в основе которого лежат не силовые технологии организации государственных переворотов за счет провоцирования акций массового гражданского неповиновения с целью свержения правительства и перевода страны под внешнее управление. Особенности этапов реализации этой стратегии, её относительно сжатые временные рамки позволяют отнести ее к категории стратегий сокрушения, которая реализуется в сжатые сроки в ходе нескольких последовательных шагов.

Политолог А.В.Манойло рассматривает модель цветной революции, включающую пять основных этапов:

• формирование организованного протестного движения;
• создание инцидента – события, способного вызвать мощный общественный резонанс и вывести людей на улицу;
• осуществление конфликтной мобилизации;
• формирование политической толпы;
• выдвижение ультимативных требований к властям.

Предложенная модель вполне вписывается в стратегию сокрушения, т.е. стратегию, основанную на относительно высокой динамике действий страны-агрессора. В соответствии со стратегией сокрушения на первом – подготовительном этапе цветной революции осуществляется кропотливая работа по сбору информации и подготовке акций массового неповиновения: поиск источников финансирования, формулированию лозунгов, установлению контроля над СМИ, подготовке боевиков-лидеров, выбору объектов для возможного захвата, организации системы оповещения для сбора митингующих и т.д.

Последующие четыре этапа стратегии реализуются в течение относительно короткого промежутка времени (несколько недель) и предусматривает нанесение мощного таранного удара по власти с целью ее свержения и перевода страны под внешнее управление. Подобные стратегии цветных революций показали свою эффективность при использовании против относительно слаборазвитых стран с неустойчивой системой государственного управления, социально-экономическими, этническими, религиозными противоречиями. Важная роль в подготовке массовых протестных выступлений населения принадлежит действующим на территории государства зарубежным фондам, псевдорелигиозным организациям, манипулируемым СМИ. На сокрушение правящего режима активно работают дипломатические ведомства и разведывательные органы страны-агрессора.

Однако добиться решающей победы, особенно применительно к достаточно стабильным крупным государствам, очень сложно. Не всегда таранный удар цветной революции по власти позволяет достичь желаемой цели. Поэтому подрывная работа против таких государств предусматривает разработку рассчитанной на длительный период стратегии гибридной войны как разновидности стратегии измора.

В конвенциональной войне стратегия измора рассматривается как «способ военных действий, в основе которого лежит расчет на достижение победы путем последовательного ослабления противника, истощения его вооруженных сил, лишения противника возможности восстановить потери и удовлетворять военные нужды, поддерживать боеспособность армии на требуемом уровне, перехватывать его коммуникации, принуждать врага к капитуляции».

Стратегия гибридной войны нацелена на изнурение страны-жертвы и строится на использовании широкого спектра действий, осуществляемых с использованием военных и иррегулярных формирований с проведением одновременно по единому замыслу и плану операций по хаотизации экономики, сферы военной безопасности, культурно-мировоззренческой сферы, осуществления кибератак.

Следуя такой стратегии, государство-агрессор тайно, без формального объявления войны атакует структуры государственного управления, экономику, информационную и культурно-мировоззренческую сферу, силы правопорядка и регулярную армию страны-мишени.

На определенном этапе развертываются военные действия с участием местных мятежников, наемников, частных военных компаний, поддерживаемых кадрами, оружием и финансами из-за рубежа и некоторыми внутренними структурами (олигархами, организованной преступностью, националистическими и псевдорелигиозными организациями).

Важной составляющей стратегии являются целенаправленное воздействие на сферу военной безопасности страны с целью втянуть государство-жертву в непомерные изнуряющие военные расходы за счет провоцирования локальных конфликтов в приграничных районах и стратегически важных регионах, проведения у границ масштабных военных учений по провокационным сценариям, развертывания дестабилизирующих систем оружия, использования возможностей «пятой колонны» и агентурных сетей. Временные рамки действия стратегии измора – многие годы.

Сочетание стратегий сокрушения и измора при организации цветных революций и гибридных войн формирует своеобразный разрушительный тандем, который целенаправленно использует свойства глобальной критичности современного мира для подрыва фундаментальных основ существующего миропорядка, дестабилизации отдельных стран с целью добиться их капитуляции и подчинения стране-агрессору.

В основе сочетания стратегий сокрушения и измора лежат механизмы их комплементарности в рамках механизмов каскадного усиления с целью хаотизации обстановки в стране-объекте агрессии.

Особенности гибридной войны

Парадигма гибридной войны строится с учетом нескольких важных особенностей конфликта нового поколения.

Во-первых, гибридную войну, как и всякую другую, легче развязать, чем завершить. Она официально не объявляется и, развиваясь на основе своей собственной парадигмы, имеет свойство наращивать масштабы и «перетекать» из локальной в региональную войну с вероятностью разрастания до глобального конфликта.

Нового на стадии начала гибридной войны немного, поскольку Первая и Вторая мировые войны, хотя и были объявлены в рамках тогдашних дипломатических процедур, вскоре вышли из-под контроля своих инициаторов и насилие охватило весь мир. Подобный лавинообразный процесс наблюдается сегодня в Сирии, где локальная гражданская война давно переросла в региональный конфликт, в который вовлечены крупные государства из многих районов мира. Кроме опасности глобализации конфликта, вовлеченность в войну крупных государств делает реальной перспективу продления боевых действий ещё на многие годы за счет использования ресурсов других участников.

Однако завершение гибридной войны представляет собой сложную проблему. Длительность и интенсивность конфликта во многом обусловливаются особенностями информационной войны как составной части гибридной войны. Посеянные «щедрой» рукой семена взаимного недоверия и вражды будут давать ядовитые всходы на протяжении многих десятилетий, провоцировать межнациональное и межрелигиозное противостояние. Не сразу сложат оружие и поддерживаемые закулисными игроками проходимцы со всего света, прибывшие в охваченную конфликтом страну и для которых война является единственной профессией.

В конечном итоге в гибридной войне трудно ожидать чьей-либо капитуляции. Законное правительство может выстоять и положить конец насилию. В противном случае условия завершения периода активных военных действий будут обсуждаться на развалинах уже не существующего государства на своеобразной «сходке» уцелевших лидеров разномастных движений под надзором закулисных манипуляторов всего этого действа.

Во-вторых, существенно меняются возможности прогнозирования последствий конфликтов нового поколения из-за возросшей нелинейности самих конфликтов. Традиционные военные действия, построенные на последовательной линейной стратегии, ведутся по известным правилам военного искусства. Зная начальные условия конфликта – состояние экономики, соотношение вооруженных сил сторон, их дислокацию, качество и количество оружия и военной техники, уровень подготовки войск, талант военачальников, морально-психологическое состояние народа и армии, а также некоторые другие составляющие военного потенциала государства – продолжительность и ожидаемые результаты планируемой войны можно предвидеть. Таким образом традиционное линейное видение войны предполагает возможность установления прямых и пропорциональных связей между причиной и следствиями, возмущающим воздействием и результатами. Малые воздействия производят малый эффект, получение значительных результатов требует массивных воздействий.

В гибридной войне последствия использования непрямых методов, связанных с введением санкций, наращиванием силового давления, целенаправленным разрушительным информационно-психологическим воздействием на сознание правящих элит и всего населения страны, формированием и поддержкой партизанских и других иррегулярных формирований, задействованием сил специальных операций, участием организованной преступности и террористических группировок создают крайне опасную, неподконтрольную инициаторам ситуацию. Прямая связь между причиной и следствиями нарушается. В результате создаются обширные зоны неопределенности, связанные с действиями разнородных акторов, зачастую не координирующих свои планы, а действия одного из них могут вызвать лавинообразное изменение всей военно-стратегической и политической обстановки. Эти и некоторые другие факторы создают серьезные препятствия при попытках предвидеть ход и исход гибридной войны.

В-третьих, гибридная война нелегитимна. Все существующие законы войны разработаны, как правило, для конфликтов между двумя воюющими сторонами, обычно государствами, преследующими интересы, которые каждый из участников считает законными. Для традиционной войны ООН приняла понятия «агрессия», существуют законы, защищающие права комбатантов, военнопленных и гражданского населения, запрещающие использование определенных видов оружия. Существующая нормативно-правовая база служит инструментом для лиц, принимающих политические решения и осуществляющих руководство военными действиями. Ничего подобного для гибридной войны нет.

И, наконец, требует уточнения понятие «стороны конфликта», которые в войне выступают как носители конфликта. Война не объявляется, стороны конфликта не определены, в то время как традиционно считается, что конфликт как фаза противоречия возможен лишь тогда, когда его стороны представлены субъектами. Где субъекта нет – не может быть конфликта.

Такая неопределенность влечет за собой ряд других особенностей гибридной войны. Например, к гибридной войне не приложимы понятия миротворчества, построенные на принципах согласия сторон конфликта, нейтралитете и беспристрастности самих миротворцев. Миротворцы привлекаются в результате переговоров между сторонами конфликта и в качестве первого шага осуществляют разведение сторон. Возможно вмешательство миротворцев в военные действия для поддержки одной из сторон, определенной международным сообществом. Если в гибридной войне одним из очевидных субъектов выступает государство-жертва агрессии, то определить самого агрессора как вторую сторону конфликта не просто.

При этом факт гибридной агрессии становится очевидным не сразу. Этот тезис следует в первую очередь отнести к важным составляющим гибридной войны – информационной и кибернетической войнам. В обоих случаях сложно определить и субъекта агрессии.

Для гибридной войны не требуется разработка специального оружия и военной техники. Вместе с тем, особенности боевых действий в городах, где боевики и мирное население перемешаны, обусловливают необходимость использования современных систем высокоточного оружия для ограничения сопутствующих потерь путем нанесения избирательных ударов, соразмерных с условиями обстановки. Это предопределяет и требования к добыванию разведывательных данных, обеспечения непрерывности разведки, оперативности доведения разведывательной информации до инстанций, принимающих решения и её достоверности.

Относительно дешевым является кибернетическое оружие, для использования которого необходим доступ в Интернет и наличие базовой подготовки у исполнителей.

Эти и некоторые другие особенности гибридной войны приводят к существенным изменениям в понятии «парадигма войны», обусловливают её коренное отличие от других конфликтов, прежде всего, за счет уникальной возможности лишить противоборствующую сторону фактического суверенитета без захвата территории государства военной силой.

Феномен смены парадигмы войны, детерминированный изменениями в стратегии и средствах, заслуживает специального анализа в контексте отражения этого понятия в концептуальной модели гибридной войны.

Важное значение имеет анализ особенностей проявления в этом виде конфликта одной из существенных характеристик любой войны, получившей в военной теории название «трение войны».

Трение в гибридной войне

По мнению академика РАН А.А. Кокошина: «Огромное значение для понимания войны как сферы неопределенного и недостоверного имеет феномен введенного Клаузевицем понятия трения войны… При этом понятие трение войны в послевоенные десятилетия практически исчезло из отечественных военно-научных трудов… Отсутствие учета трения войны снижает ценность многих военно-научных разработок».

В своих трудах К.Клаузевиц справедливо подчеркивал, что «трение – это единственное понятие, которое, в общем, отличает действительную войну от войны бумажной». Иными словами, на войне от задуманного до реализуемого на деле может быть огромная дистанция. Для гибридной войны с учетом ее непредсказуемости и неопределенности справедливость этого суждения особенно верна. Особенности гибридной войны как конфликта неопределенного и недостоверного, в котором участвуют разнородные силы и средства, превращают трение в источник существенных возмущающих воздействий на ход действий, которые под влиянием трения войны часто становятся малоуправляемым и даже неуправляемым процессом.

Для традиционной войны К.Клаузевиц выделяет семь источников общего трения: опасность; физическое напряжение; неопределенности и недостоверность информации, на основе которой принимаются решения; случайные события, которые невозможно предсказать; физические и политические ограничения в использовании силы; непредсказуемость, являющаяся следствием взаимодействия с противником; разрывы между причинами и следствиями войны.

С учетом разнородного характера участников гибридной войны возрастает психологическое напряжение, стрессы, что способствует повышению вероятности ошибки. Кроме того, мощным источником возмущающих воздействий, провоцирующих сбои в системах управления, являются действия в киберпространстве. В информационной войне широко применяется дезинформация, интернет-троллинг, направленный против руководства страны, что способствует созданию обстановки хаоса и неразберихи.

В результате трения казалось-бы незначительные явления и факты, происходящие на тактическом уровне, получают мощь и способность стратегического катализатора, способного влиять на ход всей военной кампании. Клаузевиц говорил о каскадных механизмах усиления, которые позволяют малым событиям запускать совершенно неожиданные и непредсказуемые процессы, не поддающиеся количественной оценке в рамках какой-либо теории. Наряду с цветной революцией, другими каскадными механизмами-катализаторами в гибридной войне могут выступить рукотворные техногенные катастрофы на гражданских и военных объектах, теракты на коммуникациях с большим количеством жертв, покушения на лидеров. Совокупность источников трения обычно оказывается больше их простой суммы, поскольку одни виды трения взаимодействуют с другими, что еще больше наращивает их разрушительный результат.

В модели гибридной войны эффект нелинейного наращивания воздействия разнообразных источников трения должен отражаться в контурах систем военно-политического управления, мониторинга результатов принимаемых решений, в каналах обратной связи. Трение в зонах неопределенности в гибридной войне связано с проявлением многих случайностей и вызывает явления, которые заранее учесть невозможно. Таким образом повышается вероятность случайных инцидентов, расширяющих масштабы конфликта. Особенно это опасно в гибридной войне, когда в ней замешаны интересы ядерных держав.

Таким образом, источники трения в существенной степени определяют структурные свойства войны, что делает трение неотъемлемым элементом модели гибридной войны.

Однако существуют своеобразные «смазки», которые позволяют уменьшить трение в любой военной машине, в том числе и в гибридной войне. Это наличие боевого опыта и военной подготовки у участников, строгая дисциплина, продуманная информационная стратегия, заблаговременное создание эффективных каналов добывания, передачи, обработки и анализа данных об обстановке и др. Для гибридной войны уникальной «смазкой» служит полное отсутствие у нее легитимности и подчиненности международным нормам и правилам, что делает допустимым на этой основе проведение самых грязных провокаций с привлечением террористических групп, организованной преступности.

Важным показателем изменений взглядов на парадигму современных войн и конфликтов является переход от модели, отражающей линейное видение традиционной войны к нелинейной модели, свойственной гибридной войне.

По мнению Р. Арзуманяна, высказанному в работе «Нелинейная природа войны», современная война «должна быть отнесена к сложным адаптивным системам, характерными чертами которых является непредсказуемое поведение, нелинейная динамика и способность адаптироваться к изменениям как в самой системе, так и в окружающей среде».

Учет нелинейной динамики гибридной войны является важным и необходимым условием при отражении в модели новых или существенно трансформированных старых принципов, особенностей стратегии и тактики ведения войны в новых условиях. Эффективность и полнота отражения в модели конфликта нового вида будет зависеть от того, насколько полно в предвоенный период удастся предвидеть и учесть в ней вероятные неопределенности и риски, особенности военного трения и смазки, придать модели способность адаптации к быстро изменяющейся обстановке, что позволит опередить противника и не допустить трансформации рисков в реальные опасности и угрозы.

В общем случае модель отражает механизмы управления моделируемым процессом или явлением. При этом функции прогнозирования и стратегического планирования служат целям управления. Модели управления достаточно широко разработаны применительно к военной и экономической сферам.

Под моделью гибридной войны предлагается понимать концептуальный инструмент, построенный на описании войны, которая включает несколько разнородных способов воздействия на противника и представляет собой нелинейную сложную адаптивную систему.

Масштабность, продолжительность и, в конечном итоге, сокрушительный характер гибридной войны как геополитического процесса определяется ее способностью существенно изменить, а порой и перекроить политическую карту мира.

Предназначение модели заключается в реализации нескольких взаимосвязанных функций:

• создание концептуального инструмента для изучения гибридной войны как сложного процесса;
• поддержка выбора оптимального решения и обеспечение непрерывного управления и мониторинга развития войны.

Свойства интегративности и адаптивности модели позволяют отражать процессы согласования стратегий взаимодействующих между собой разнородных сил и средств, используемых в войне, что важно для координации мер по противодействию гибридной войне.

В обобщенном виде модель гибридной войны описывается с помощью четырех системных элементов – функция, вход, выход, процессор.

Целевая функция модели раскрывает предназначение модели и отражает процессы выработки решений, направленных на реализацию целей и задач войны и создание условий для обеспечения взаимодействия и координации разнородных сил, участвующих в ней. Функция определяет, что должно быть достигнуто в результате войны, однако не указывает, как это должно быть сделано.

На вход модели воздействуют различные факторы, связанные с выбранной стратегией ведения войны, желаемым сценарием развития обстановки и военно-политическими ситуациями, возникающими в рамках сценария.

На выходе реализуются задачи обмена информацией, контроля, управления и обратной связи.

Процессор как важный системный компонент модели, обеспечивает сопоставление текущего состояния государства-жертвы агрессии с уровнем, предусмотренным стратегией войны для ее конкретной стадии. В ходе управления осуществляется преобразование данных, полученных на входе в соответствующие управляющие воздействия на выходе. Важной функцией алгоритма процессора является непрерывный мониторинг обстановки в военной и международно-политической сфере и оценка влияния на обстановку принимаемых решений. Канал обратной связи позволяет влиять на динамику процессов и придавать им нужную направленность.

Процессор включает:

• алгоритм, отражает последовательность оценки военно-политических ситуаций, соответствие развития обстановки выбранному сценарию, выработку и выполнение решений, включая решения по адаптации, которые обеспечивают достижение целей и задач гибридной войны. Алгоритм учитывает действие трения и смазки в операциях гибридной войны;
• базовые ресурсы отражают возможности модели (военные, информационные, кадровые, материально-технические, финансовые и др.);
• катализатор отражает совокупность внутренних факторов (ключевые компетенции модели, ее способности к оперативному и адекватному реагированию, принятые механизмы анализа информации и выработки решений, стратегии адаптации), которые способствуют преобразованию действий внешних факторов в управляющие воздействия. С учетом выбранной стратегии адаптации катализатор позволяет осуществлять оперативное форматирование военно-политической ситуации с целью придать войне новые характеристики, изменить ее оценку международным сообществом. Катализатором могут служить крупные техногенные катастрофы, террористические акты, разоблачение коррупционных схем и др. В гибридной войне при относительно небольшой затрате ресурсов катализатор может спровоцировать масштабные изменения обстановки;
• человеческие ресурсы, качество которых в общем случае характеризуются профессионализмом и компетентностью лидеров, качеством подготовки других участников.

Алгоритм непосредственно связан с функциями управления и разработки решений и обеспечивает реализацию сценария за счет выполнения четко определенной последовательности действий.

В модели должны быть отражены уникальные свойства, которые придаёт гибридной войне используемая в этом виде конфликта стратегия измора, как «способ военных действий, в основе которого лежит расчет на достижение победы путем последовательного ослабления противника, истощения его вооруженных сил, лишения противника возможности восстанавливать потери и удовлетворять военные нужды, поддерживать боеспособность армии на требуемом уровне, перехватывать его коммуникации, принуждать врага к капитуляции».

Стратегия измора в модели гибридной войны должна учитывать и возможность перехода к стратегии сокрушения, нацеленной на свержение руководства в ходе цветной революции, для которой требуется созревание своих, специфических условий.

В рамках общей стратегии гибридной войны цветную революцию предлагается рассматривать как частный вид стратегии непрямых действий, включающих систему политических, социально-экономических, информационно-идеологических и психологических мер воздействия на население страны, личный состав правоохранительных органов и вооруженных сил с целью свержения власти. Использование технологий цветной революции на фоне текущей гибридной войны представляет собой мощный каскадный механизм ускорения событий и придания им новой, повышенной динамики.

Особенности этапов реализации стратегии цветной революции позволяют отнести ее к категории стратегий сокрушения, которая реализуется в сжатые сроки в ходе нескольких последовательных шагов.

Модель гибридной войны учитывает несколько этапов подготовки и ведения войны:

• вскрытие слабых и уязвимых сторон в обеспечении внутренней и внешней безопасности страны-мишени;
• формирование комплекса гибридных угроз с учетом местной специфики для воздействия на объект агрессии;
• оказание последовательного разрушительного воздействия на ключевые сферы управления коллективной деятельностью людей: административно-государственное (политическое) управление; управление культурно-мировоззренческой сферой; управление социально-экономической сферой. В сфере административно-государственного (политического) управления наиболее критичной является военная безопасность государства;
• особенности воздействия трения и смазки на реализацию избранной стратегии;
• особенности развертывания необъявленных военных действий, в ходе которых страна-агрессор (или коалиция государств) атакует государственные структуры, экономику, культурно-мировоззренческую сферу и регулярную армию противника с помощью местных мятежников и сепаратистов, поддерживаемых оружием и финансами из-за рубежа, применения санкций и подрывных информационно-коммуникационных технологий. Важное место отводится действиям «пятой колонны», которая используется для нанесения таранных ударов по власти в ходе одной или нескольких цветных революций.
• выдвижение ультимативных требований полной капитуляции государства-жертвы.

Таким образом, модель отражает цель гибридной войны, которая достигается за счет решения комплекса задач в течение относительно длительного времени и охватывает действия на различных фронтах – идеологическом, экономическом, военном, дипломатическом.

В военных исследованиях феномена гибридной войны востребованность использования модельных инструментов определяется тем, что гибридная война против России и ее союзников не прекращалась и в период относительного «потепления» отношений с Западом в начале 90-х годов, а в настоящее время приняла ожесточенную форму в условиях проведения нашей страной самостоятельной внешней политики, соответствующей национальным интересам. Модель должна отражать жесткий императив обеспечения национальной безопасности России, заключающийся в продолжении курса на укрепление Вооруженных сил. Наряду с этим радикальная смена парадигмы конфликтов и появление новых изощренных форм агрессии обусловливают необходимость заблаговременного создания механизмов нейтрализации негативного влияния внешних вмешательств и внутренних экстремистских действий за счет укрепления гражданского общества, консолидации союзников и партнеров, защиты национальных ценностей и национальных интересов как факторов внутренней мобилизации для противостояния цветным революциям и гибридным войнам. Особое внимание должно уделяться опережающим разработкам, нацеленным на адаптацию к военным требованиям некоторых информационных и гуманитарных технологий, разрабатываемых в научно-исследовательских центрах и бизнес-структурах.

Вопросы противодействия и регулирования в информационно-психологической войне как политическому конфликту и составной части гибридной войны должны быть выделены в качестве одного из приоритетных направлений анализа при выработке мер по адаптации к реалиям гибридной войны. Недостаточная эффективность действующей государственной информационной политики в условиях ведущейся против России гибридной войны, на наш взгляд, связана с принципиальной неприменимостью общих форм и методов политического регулирования в условиях, которые создает изменившаяся парадигма современных конфликтов.

Американские танкисты осваивают Прибалтику.

В военной науке и практике все чаще отмечают проявление тенденции перехода современной войны к стратегиям непрямых асимметричных действий, основанных на комбинации военных усилий с политическими, экономическими и информационными методами воздействия на противника для решения задач, которые прежде решались преимущественно военными методами.

Тенденция с особой силой проявила многомерный характер современной войны, обусловливающий ее воздействие на все сферы общественной жизни государства: административно-политическую, социально-экономическую и культурно-мировоззренческую.

ВОЙНА НА ПОЛЕ БОЯ – ДЕЛО НЕУДАЧНИКОВ

В условиях глобализации и информационно-технологической революции арсенал физического поражения противника дополняется технологиями его символического уничтожения, направленными на духовные, ценностно-мотивационные сферы деятельности людей. Для понимания и осмысления войны главенствующую роль приобретает фактор, обусловливающий вторичность задач оккупации территории противника и захвата ресурсов в противовес задачам установления стратегического, всеохватывающего контроля над сознанием населения страны-мишени и получения полной власти над будущим завоеванного государства. Феномен этот не новый.

На зарождение подобной тенденции указывал в 1830 году Карл фон Клаузевиц: «Мы наталкиваемся еще на одно своеобразное средство: воздействие на вероятность успеха, не сокрушая вооруженных сил противника. Это – предприятия, непосредственно предназначенные для оказания давления на политические отношения... Этот путь к намеченной нами цели по сравнению с сокрушением вооруженных сил может оказаться гораздо более кратким... При известных условиях, кроме уничтожения сил врага, имеются и иные пути достижения поставленной цели, и... эти пути не содержат в себе внутреннего противоречия, не являются абсурдом и даже не составляют ошибки».

Задолго до Клаузевица в китайских исторических и военных трактатах постулировалось, что воевать на поле боя – дело неудачников в политике и стратегии, а сугубо милитаристское целеполагание, связанное с обретением территориального контроля, рассматривается как обуза, выкачивающая ресурсы и ограничивающая свободу действий.

В начале ХХ века Андрей Евгеньевич Снесарев отмечал, что «война пошла вглубь» и все больше ведется «не только мечом».

Таким образом, в течение длительного исторического промежутка времени происходит переосмысление оккупации как социокультурной реконструкции, и результатом этого становится уклонение от физического овладения территорией, прямого боевого столкновения.

На состоявшейся в марте с.г. конференции Академии военных наук говорилось об изменении соотношения вкладов военных и невоенных видов борьбы в общий политический результат войны. По данным российского Генштаба, сегодня такое соотношение составляет 1:4 в пользу невоенных видов борьбы.

Однако основное содержание современной войны сегодня и в обозримой перспективе останется прежним и во многом будет определяться наличием вооруженной борьбы. Сохранение вооруженной борьбы как фактора, оказывающего решающее влияние на ход и исход современных конфликтов, является целеполагающим при решении актуальных вопросов обеспечения обороны страны. Фактор вооруженной борьбы имеет основополагающую ведущую роль при выработке стратегии национальной безопасности и других документов, определяющих работу военного управления и действий войск в различных условиях.

ОПРЕДЕЛЯТЬ БУДУЩЕЕ ВРАГА

Информационная война представляет собой мощное средство непрямого невоенного воздействия на политику отдельных государств и на международную обстановку в целом. Усиливается противоборство в глобальном информационном пространстве, обусловленное стремлением США и НАТО использовать информационные и коммуникационные технологии для достижения целей мирового господства.

С этой целью во все возрастающих масштабах используются технологии манипулирования общественным сознанием как населения собственных стран, так и стран-мишеней с привлечением всего диапазона средств фальсификации и искажения фактов.

Ожесточенная борьба в информационно-коммуникационной сфере ведется в русле глобальной тенденции, отражающей переход современных конфликтов от классической линейной парадигмы к нелинейной войне нового типа – войне цивилизаций, то есть войне смыслов их (цивилизаций) существования. По утверждению некоторых политологов, победитель в войне смыслов не выигрывает пространство или право распоряжаться ресурсами побежденного государства, а завоевывает себе право определять его будущее.

С такой логикой можно согласиться лишь отчасти. Ресурсы были и остаются главной целью войны, а будущее покоренного народа мало волнует агрессора. Народ завоеванного государства предстоит раздробить, ослабить и низвести до положения раба – исполнителя воли победителей. Значительную часть этих задач предполагается выполнить руками представителей самого народа, для установления контроля над которым и разработаны соответствующие информационные технологии.

Именно поэтому уникальными инструментами для ведения войны цивилизаций являются гибридная война и цветная революция, которые отличаются от других конфликтов тем, что наряду с дозированным применением военной силы и различных форм экономического подавления противника (в гибридной войне) в конфликтах обоих типов широко используются возможности современных информационных технологий.

Войны прошлого с кровопролитными баталиями сегодня уже не актуальны. Луи Лежен. Бородинское сражение. 1822. Лувр

Сочетание традиционных и гибридных методов является определяющим фактором для войны в целом. Если применение гибридных методов в конфликтах нового вида позволяет достигать поставленной цели без открытого военно-силового вмешательства (например, в цветной революции), то традиционные конфликты в обязательном порядке включают гибридные технологии.

Важнейшей особенностью гибридной войны (одновременно и скрытой стратегической угрозой) является ее способность при определенных обстоятельствах выступить катализатором крупномасштабного конфликта, вплоть до глобального.

Появление феномена гибридной войны, который заявил о себе как важная составляющая военных стратегий в конце 90-х – начале 2000-х годов, придает новое качество современным многомерным конфликтам. Свойство многомерности предопределяет трансформацию количественных изменений в качественные по мере развития стратегий, сил и средств современных конфликтов. Это свойство связано с новыми измерениями гибридной войны, главными из которых являются:

– всеобъемлющий характер конфликта, который ведется с использованием военных и невоенных форм воздействия с упором на идеологические средства и современные модели «управляемого хаоса».

– война построена на стратегии измора, что придает конфликту затяжной перманентный характер;

– к гибридной войне неприменимы нормы международного права, определяющие понятие «агрессия», в такой войне не существет понятий «фронт» и «тыл»;

– новое измерение войны обладает по отношению к предшествующим статусом и энергией отрицания и формирует качественную основу трансформации конфликта, обусловливает переход от линейной к нелинейной парадигме войны.

Цветная революция также представляет собой новый феномен в спектре современных конфликтов, для которого характерно целеустремленное массированное использование информационных технологий с целью формирования манипулируемой толпы и последующих таранных ударов по власти. Информационные системы и технологии воздействия на противника в обоих видах конфликтов в начале XXI века вышли на новый количественный и качественный уровень, что придает информационному оружию недоступный ранее пространственный масштаб, особую остроту и угрожающую актуальность. Результатом применения информационных технологий является радикальная трансформация всех сфер общественной жизни, в том числе и военной сферы за счет появления новых форм воздействия на противника.

ГЕНЕЗИС ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ

Большинство зарубежных аналитиков пытаются представить гибридную войну как стратегию действий России на Украине и в Прибалтике. При этом замалчивается факт ведения гибридной войны коллективным Западом против России в течение столетий и вплоть до сегодняшнего дня.

Политолог Игорь Панарин, например, называет несколько этапов такой войны: начало гибридным операциям Запада против России положил секретный антироссийский договор между Францией, Австрией и Великобританией (1815) и создание специальных структур русского масонства в целях организации государственного переворота в России. Такая попытка была предпринята декабристами в 1825 году, однако решительные действия императора Николая I помешали реализации планов мировой закулисы. Затем последовал февральский государственный переворот 1917 года как успешная операция гибридной войны против России, осуществленная силами западного масонства и британской разведкой МИ-6. Третьим этапом стали события 1991 года.

Как представляется, истоки стратегии гибридной войны коллективного Запада против России следует отнести к более отдаленному периоду истории нашего государства – Смутному времени с 1598 по 1613 год, когда внутрироссийские неурядицы послужили спусковым крючком для гибридной агрессии внешних сил в лице Польши и Швеции при поддержке Ватикана, который перешел к реализации плана создания польско-литовско-шведской сверхдержавы для сокрушения России и покорения Востока папскому престолу.

Внутренними детерминантами Смутного времени послужили пресечение династии Рюриковичей, борьба между боярами и царской властью, тяжелое экономическое положение государства, глубокий социальный разлад в стране, а также последствия опричнины, подорвавшей уважение к власти и закону.

Однако способность оказывать сокрушающее воздействие на противника гибридные технологии приобрели относительно недавно, в конце XX – начале XXI века, когда стратегия гибридной войны превратилась в своеобразный интегратор военных и невоенных форм, средств, методов и технологий, используемых в современных многомерных конфликтах.

Именно поэтому наши западные геополитические противники активно используют технологии информационного противостояния как ключевого направления гибридной войны против нашей страны для создания атмосферы хаоса и неопределенности, своеобразного зомбирования национальной элиты и народа в целом для подчинения его воле агрессора.

Немалые усилия тратятся на формирование облика России как автора стратегии гибридной войны и инициатора ее использования против «мирных демократических государств».

При этом замалчивается, что именно на Западе была разработана концептуальная модель гибридной войны, которая уже сегодня фактически внедрена в военную доктрину США и их союзников по НАТО и используется на практике, в первую очередь против России и в других местах, где это необходимо. С целью прикрытия своих действий создатели стратегии гибридной войны пытаются возложить на Россию ответственность за «гибридизацию конфликтов» как средство реализации «коварных замыслов Москвы», направленных на создание препятствий для выработки НАТО решения о задействовании против агрессора пункта V своего устава о коллективной защите. Одновременно «пробрасывается» идея, что в условиях нарастания гибридных угроз и повышения неопределенности НАТО должно улучшить способность быстрого реагирования за счет наращивания сил и средств в угрожаемых районах.

Нельзя признать обоснованными и попытки приписать России сомнительную честь авторства гибридных войн. Ведь само понятие «гибридные угрозы» использовалось в трех последних четырехлетних американских обзорах по обороне, вышедших в 2006, 2010 и 2014 годах.

В документах говорится о гибридных противниках и гибридных вооруженных силах, которые следует создать для противостояния существующим и перспективным вызовам, рискам, опасностям и угрозам.

Стратегия национальной обороны США выделяет четыре разновидности существующих и вновь возникающих вызовов, представляющих собой значительную опасность.

Это традиционные, нетрадиционные, катастрофические и разрушительные вызовы.

Традиционные вызовы представляют собой угрозы от государств, обладающих военным потенциалом, силами и средствами для военного противостояния в традиционных (классических) военных конфликтах. Нетрадиционные вызовы исходят от тех, кто использует нетрадиционные (необычные) методы противодействия традиционным преимуществам более сильных соперников.

Катастрофические вызовы включают приобретение, хранение и применение оружия массового уничтожения или методов, применение которых дает эффект, сопоставимый с применением ОМУ.

И наконец, разрушительные вызовы могут исходить от противников, которые разрабатывают и используют прорывные технологии, чтобы свести на нет текущие преимущества США в ключевых областях деятельности.

Ответом США на разнообразные гибридные вызовы и угрозы современности является совершенствование возможностей ВС успешно проводить операции широкого спектра. При этом термин «гибридность» относится прежде всего к боевой обстановке и условиям, к стратегии и тактике противника и, наконец, к типу сил, которые США и их союзники должны создавать и поддерживать.

Таким образом, Вашингтон в течение долгого времени использует гибридные технологии не только для противодействия угрозам национальной безопасности, но и в наступательных, агрессивных целях. Одновременно американцы побуждают своих союзников к разработке и применению стратегий гибридной войны под предлогом, что их страны сами являются объектами гибридных атак со стороны России.

ГИБРИДНЫЕ СТРАШИЛКИ ЗАПАДА

Большинство зарубежных аналитиков придают термину «гибридная война» гипертрофированный идеологический характер и пытаются представить гибридную войну как современную стратегию действий России на Украине и в Прибалтике. Этой цели, в частности, подчинен доклад, подготовленный в начале 2017 года американской исследовательской корпорацией RAND «Гибридная война в странах Балтии. Опасности и потенциальные ответы». В документе нагнетаются страхи вокруг угрозы мифической агрессии со стороны РФ, которая объявляется вполне вероятной.

Однако критически настроенные к подобным информационным вбросам военные в Латвии и Эстонии считают гибридную войну не столь существенной угрозой по сравнению с перспективой массированного нападения с использованием обычных вооруженных сил. Саму концепцию гибридной войны, которой пытаются запугать западные инструкторы, военные называют довольно расплывчатой, беспомощной и содержащей мало нового. Сомнению подвергается понятие «гибридные угрозы» и адекватность способов противодействия им со стороны союзников по НАТО. Считается, что альянс пока не смог создать жизнеспособную интегральную стратегию борьбы с этим видом угроз, которая должна сочетаться с усилиями по предотвращению нападения с использованием обычных сил.

В целом исследователи корпорации RAND полагают, что наиболее существенная угроза странам Балтии со стороны России исходит от обычных вооруженных сил, а не от способности вести нетрадиционную войну или прибегать к политическим переворотам.

Вместе с тем в числе реальных гибридных угроз со стороны России странам Балтии называются несколько сценариев: ненасильственного переворота, скрытых насильственных действий, к которым страны Балтии обладают достаточным иммунитетом, а также сценарий обычной войны в сочетании с политическими подрывными акциями. Подчеркивается, что опасность третьего сценария связана с недостаточностью военных возможностей НАТО в регионе, которые следует наращивать в интересах обычного сдерживания.

На фоне жонглирования виртуальными сценариями представляется справедливым высказанное автором документа вполне здравое опасение, что конфликт может быть развязан в результате ошибочных оценок. Вероятен и непреднамеренный конфликт в результате инцидента, как это было, например, в случае с российским бомбардировщиком в ноябре 2015 года. Наращивание военных приготовлений альянса, полеты боевых самолетов НАТО вдоль границ с Россией создают вполне реальную почву для подобных опасений.

Кроме того, считается, что Россия может быть втянута в войну из-за действий пророссийских групп на территории стран Балтии, которые не контролируются российской стороной. Стремление не допустить поражения этих сил может привести к эскалации военных действий вплоть до обычного широкомасштабного конфликта или ядерной войны.

Цель подобных исследований коррелирована с общей стратегией информационной войны Запада против России и достаточно очевидна: оправдание наращивания военного присутствия НАТО в странах Восточной Европы, развертывание элементов американской стратегической ПРО, проведение военных учений по провокационным сценариям. Одновременно этот документ является еще одной попыткой запугать нейтральные Швецию и Финляндию и подтолкнуть их к вступлению в военно-политический блок.

«АРХАИЧНЫЙ» АЛЬЯНС В УСЛОВИЯХ ГИБРИДИЗАЦИИ КОНФЛИКТОВ

Для сторонников усиления НАТО мощным побудительным мотивом для нагнетания антироссийских настроений и усиления военных приготовлений является скептическое отношение новой американской администрации к «архаичному» альянсу как таковому. Очевидно, что антироссийская истерия не всегда и не во всем срабатывает и, более того, иногда вызывает завуалированное отторжение со стороны Вашингтона.

Однако следует с большой осторожностью относиться к якобы антинатовской риторике администрации США. Альянс был и останется важным инструментом обеспечения глобальных устремлений своего заокеанского лидера. Все упреки в архаичности и несоответствии альянса требованиям современности рассчитаны на то, чтобы как следует встряхнуть союзников и заставить их платить.

Более того, американцы намерены создавать некие аналоги НАТО на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Уже сегодня приведены в действие опробованные против России в Европе механизмы оказания давления на ключевые страны в этих регионах, прежде всего на Иран и Китай. Способы давления стандартные: политические демарши, санкции, демонстрации силы, развертывание дополнительных подразделений сухопутных войск, ВВС и ВМС. В Южной Корее размещены пусковые установки ПРО THAAD, угрожающие ядерным силам России, Китая и Северной Кореи. Давление на Иран рассчитано на формирование постоянного очага напряженности вокруг страны с целью остановить продвижение Шелкового пути Китая, создать трудности в реализации Москвой и Тегераном договоренностей по Сирии.

Упрек в архаичности в известной мере можно отнести к неготовности альянса при нынешней конфигурации его сил активно подключиться к борьбе с международным терроризмом, которая является одним из заявленных приоритетов внешнеполитической стратегии Трампа. Не факт, что этот приоритет сохранится в обозримом будущем. Хотя в то же время под определение «международный террорист» на основании доморощенной нормативно-правовой базы можно подвести любую страну, что развяжет руки Вашингтону для наказания неугодного государства.

Весьма чувствительным является и отсутствие заметных подвижек в стремлении государств – членов НАТО обеспечить установленный уровень финансовых расходов. В результате США еще долго предстоит быть финансовым донором в бюджет альянса. Трамп явно намерен дать союзникам урок, способный ускорить их выход на нужный Вашингтону курс.

Одним из таких уроков стала угроза Вашингтона понизить уровень своего участия во встрече министров иностранных дел как ключевом мероприятии по подготовке предстоящего саммита НАТО. В результате в Брюсселе пошли на беспрецедентный перенос заседания Совета НАТО на уровне министров иностранных дел с 5-6 апреля на 30-31 марта с целью сделать возможным участие госсекретаря США Рекса Тиллерсона.

Однако это решение мало что меняет в позиции американской администрации по отношению с НАТО. При всей важности для США сохранения стратегических связей с НАТО сегодняшний «архаичный» альянс как-то не вписывается в планы Д. Трампа, отдающего приоритет проведению диалога в треугольнике Китай–США–Россия. Более того, своими прямолинейными антироссийскими выпадами, нередко провоцируемыми шумной группой «новичков», военно-политический блок выступает раздражающим элементом в отношениях между РФ и США. Поэтому от альянса требуют принятия экстренных мер по адаптации к современным политическим реалиям.

Наряду с совершенствованием военных возможностей альянса одним из направлений такой адаптации является подготовка НАТО к использованию в противостоянии с Россией современных гибридных технологий, обладающих большей скрытностью. Разработка таких стратегий будет одним из пунктов повестки предстоящего в Брюсселе саммита.

НУЖНЫ НОВЫЕ СТАНДАРТЫ

Значительная часть угроз нацбезопасности России связана с подрывными действиями геополитических противников – отдельных государств и их коалиций в ходе развязанной против нашей страны гибридной войны. Организация отпора требует совершенствования мер по защите государства с учетом нелинейного характера современных конфликтов.

Успешная адаптация системы обеспечения национальной безопасности России к вызовам и угрозам, порождаемым гибридной войной, в решающей степени будет зависеть от знания особенностей современных конфликтов и способности на этой основе выдерживать приоритеты строительства вооруженных сил, укрепления социально-экономической и культурно-мировоззренческой сфер.

Военные ученые России уделяют должное внимание изучению этой проблемы. В 2016 году на базе ВА ГШ при участии Академии военных наук состоялось обсуждение сущности понятия «война» в современных условиях. Данный вопрос рассматривался на заседании секции научного совета при Совете безопасности. В ходе дискуссий выработана общая установка о необходимости анализа характерных черт современных вооруженных конфликтов, выявления тенденций их возникновения и развития.

Начальник Генерального штаба генерал армии Валерий Герасимов поставил перед военной наукой ряд актуальных задач по исследованию новых форм межгосударственного противоборства и разработке эффективных способов противодействия им, формированию сценариев, долгосрочных прогнозов развития военно-политической и стратегической обстановки в важнейших регионах мира. Немаловажной является задача обеспечения межведомственной стандартизации военно-политических и военных терминов и определений, включая определения гибридной войны и ее составляющих.

Для успешного решения комплекса поставленных задач необходимо на основе изучения особенностей современных вооруженных конфликтов создать методики работы военного управления и действий войск в различных условиях. Важное значение при этом имеет обобщение опыта действий в Сирии.

Главный акцент следует сделать на следующих ключевых задачах защиты государства:

– обеспечение сбалансированного развития всех видов и родов войск (сил), освоение высокоточного оружия и современных средств связи, разведки, автоматизированного управления и РЭБ;

– способность быстро и решительно реагировать на конфликты, нелинейный характер которых позволяет достигать значительных результатов при относительно небольших возмущающих воздействиях;

– обеспечение возможности оперативного сосредоточения критически важных усилий и ресурсов в наиболее угрожаемом месте. Сегодня это – фронты информационной и экономической войны и обеспечение кибербезопасности критической инфраструктуры;

– повышение мобильности сил и средств для осуществления перегруппировок войск на удаленные ТВД;

– ведение непрерывной разведки и ее тесное взаимодействие со структурами политического и военного управления с целью оперативного создания и использования преимущества на угрожаемом направлении;

– наличие качественного кадрового ресурса, способного обеспечить разработку и реализацию стратегии противодействия гибридной войне.

Такой подход будет способствовать появлению нового знания о современных конфликтах в интересах прогнозирования военных опасностей и угроз и подготовки страны и Вооруженных сил к противодействию вызовам современности.

Разрабатывает новую концепцию сбора и анализа информации в условиях ведения гибридных войн. Альянс собирается черпать данные из социальных сетей, от дипломатов, различного рода исследовательских центров, ученых, местных жителей, а не полагаться исключительно на военную разведку. По сути, эта концепция так называемой гибридной войны.

Понятие «гибридная война» впервые появилось в военных документах США и Великобритании в ХХI веке. Оно означает подчинение определенной территории с помощью информационных, электронных, кибернетических операций в сочетании с действиями вооруженных сил, специальных служб и интенсивным экономическим давлением.

Наиболее удачное определение понятию гибридной войны дано в ежегодном лондонском издании Международного института стратегических исследований Military Balance 2015:

«Использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в дипломатических действиях, масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации, прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий в сочетании с экономическим давлением».

«Сочетание традиционных и гибридных методов уже сейчас является характерной чертой любого вооруженного конфликта. При этом если вторые могут использоваться и без открытого применения военной силы, то классические боевые действия без гибридных — уже нет», — пояснил «Газете.Ru» экс-заместитель начальника генерал-лейтенант .

В частности, события на юго-востоке Украины убедительно продемонстрировали, что информация из социальных сетей при правильном анализе может дать разведке гораздо больше достоверных данных, чем донесения от агентурной сети.

«Военное руководство НАТО в связи с этим разрабатывает новую концепцию информационного противоборства. Если мы сделаем это, то сможем охватить гораздо более широкий диапазон источников достоверной информации. Во всех случаях скорость сбора информации будет иметь решающее значение», — утверждает экс-главнокомандующий ВВС Франции генерал Денис Мерсье в статье, опубликованной в газете Financial Times .

В альянсе в настоящее время обсуждаются и другие невоенные угрозы, в частности кибератаки, где преступники невидимы и неосязаемы. Это дает еще одно измерение в сферах компетенции НАТО, добавляет военачальник. «Сегодня мы сталкиваемся со сценариями, когда порог кризиса еще и не обозначен, и не ясен, то есть речь идет о так называемых гибридных сценариях с негосударственными или тайными исполнителями», — продолжает Мерсье.

Военные руководители в НАТО предупреждают, что сегодня вся стратегия России заключается в создании разного рода проблем и провокаций, которые порой трудно выявить и которые могут привести к политической парализации противников Кремля.

Начальник Генерального штаба Вооруженных сил России генерал армии Валерий ранее заявлял, что «в современных конфликтах все чаще акцент используемых методов борьбы смещается в сторону комплексного применения политических, экономических, информационных и других невоенных мер, реализуемых с опорой на военную силу. «Это так называемые гибридные методы», — писал генерал в опубликованной в газете «Военно-промышленный курьер» статье.

Яркий пример — конфликт в Сирии. На первом его этапе внутренние сирийские противоречия были трансформированы в вооруженные выступления оппозиции, затем этим действиям при поддержке иностранных инструкторов был придан организованный характер. Впоследствии в противоборство с правительственными войсками вступили террористические организации, снабжаемые и направляемые из-за рубежа.

«Опыт Сирии подтвердил, что гибридная война требует высокотехнологичного оружия. Вооруженные силы эффективны, если они имеют возможность решать задачи с минимальным задействованием военной составляющей», — писал Герасимов.

Возвращение Россией Крымского полуострова можно считать одним из первых примеров успешно проведенной гибридной войны в новейшей истории. Таким образом, это привело в НАТО к переоценке роли гибридных методов ведения военных действий. Обеспечение политического консенсуса в альянсе относительно того, как реагировать на присоединение Крыма к России в 2014 году или на катастрофу самолета MH17 Boeing 777 «Малазийских авиалиний» на Украине, заняло слишком много времени, утверждают стратеги альянса.

Для адекватного реагирования на изменение военно-политической остановки, приведения войск в высшие степени боевой готовности и ведения военных действий требуется решение Североатлантического совета (NAC), руководящего политического органа НАТО. Но в этом случае надо обязательно обеспечить консенсус государств-участников в принятии соответствующих мер. А практика показала, насколько это длительный и мучительный процесс — согласование позиций между странами НАТО, особенно когда ситуация на местах событий достаточно туманна и меняется весьма быстро.

В случае событий 2014 года альянс продемонстрировал и растерянность, и некомпетентность в восточноевропейских делах. И пересмотр ряда концептуальных позиций в деятельности НАТО связан именно с этими факторами.

В НАТО полагают, что правильно оценивают ситуацию, связанную с оценкой влияния гибридных войн на военно-политическую обстановку на европейском континенте.

«Мы находимся на правильном пути, но нам нужны финансовые средства и подготовленные кадры», — считает генерал Мерсье.

В настоящее время перечень недостатков блока НАТО в военной сфере составляется. Он будет представлен министрам обороны государств-участников в следующем году. Упор в предстоящей работе будет сделан именно на соответствии структуры НАТО условиям ведения гибридных войн — конфликтов нового времени.

Развитие информационных технологий коснулось не только общественных отношений, технологического прогресса и увеличения благосостояния людей, но и внесло коррективы в военные доктрины, планы и стратегии боевых действий.

Этот процесс коснулся и нашей страны, так как изменения на международной арене заставили страны Запада начать противодействие российскому возрождению из пепла СССР. Гибридная война против России Путина касается общественных отношений, включает политические процессы и влияет на экономику воюющих стран.

Суть гибридной войны против России

Этот вид борьбы не предполагает прямое развязывание боевых действий с помощью действующей армии и иных вооруженных формирований.

в этот период американцы ввели понятие «гибридная война»

Главными факторами воздействия выступают специальные службы, агенты влияния, государственные корпорации и политические действия. За 15 лет к списку добавилось информационное воздействие на общественное мнение противника и его активные группы населения.

Первое применение основ и принципов в истории гибридной войны произошло в республике Иран при свержении местного шаха. На западе подготовлена информационная кампания по дискредитации местного политического режима, агенты влияния внутри политической и экономической элиты Ирана предали своего руководителя и вывели демонстрантов на улицы.

Военное руководство, подкупленное американскими специальными службами, игнорировали приказы и не сопротивлялись демонстрантам. Европейские банки заморозили счета иранского правительства и активы его лидеров. Эти факторы привели к падению режима и установлению проамериканского руководства.

Первое применение гибридной войны произошло в республике Иран.

Суть современной гибридной войны заключается:

• Использование «мягкой» силы в конфликте при помощи экономических и политических рычагов влияния.
• Применение современных технологий пропаганды и информационной обработки населения противника. Создание негативного информационного поля местного правительства и существующего режима, дискредитация лидеров и актива управленцев государства.
• Выдвижение агентов влияния из местного населения. Оказание им финансовой и организационной поддержки в создании негативного образа местного правительства. Организация митингов протеста, провокаций власти и массовых мероприятий, направленных на изображение политического строя в негативном свете. По возможности организация гражданского неповиновения в большом масштабе, провокаций и массовых акций хулиганского характера и массовых беспорядков.
• Экономическое «закабаление» политических лидеров страны противника. В современности европейская и американская банковские системы вобрали в себя финансовые активы многих политических элит. Этот финансовый инструмент является действенным способом воздействия на конкретных персон вербовки и выполнение интересов противника. Финансовая сторона заключается во введении экономических санкций запрете на выдачу иностранных кредитов и иного финансового финансирования.
• Создание негативного информационного восприятия среди местного общества посредством создания информационных агентств на территории противника и расширения вещания среди местного населения. Воздействие при помощи средств массовой информации и донесение иного взгляда на общественные процессы формирует в местном сообществе искаженное восприятие действительности и подготавливает поддержку последующих политических изменений.

Эти факторы и способы применяются странами Запада в отношении России и ее политического руководства на протяжении 20 лет с переменным успехом.

Официально «гибридная война» получила признание 5 лет назад.

Успешным случаем иностранного воздействия и реализации параметров гибридной войны считается свержение законной власти на Украине в 2014 году, после чего к власти пришли проамериканские силы, враждебные по отношению к России.

И несмотря на ухудшение экономических показателей, падение уровня жизни населения политический курс на ухудшение отношений продолжается.

Хороший пример, что такое гибридная война на Украине, стала демонстрация классических методов ее развязывания. Сначала протесты мирных граждан, а потом реки крови на востоке страны. Запад оказывает экономическую, политическую и военную поддержку действующему режиму. Россия, в свою очередь, помогает непризнанным республикам.

Стратегия США и НАТО

Особенности гибридной войны НАТО предполагают использование имеющихся средств воздействия на противника без объявления официальной войны. Такая стратегия в отношении России себя оправдывает, так как при объявлении войны и начале вооруженного конфликта силы НАТО понесут неприемлемые потери, также эти действия приведут к началу конфликта с применением оружия массового поражения и тотальному уничтожению противоборствующих сторон.

Поэтому ведение гибридной войны для достижения смены политического руководства и установление политического и экономического контроля над Россией является приоритетной и главной задачей военного блока НАТО.

В структурах альянса созданы информационные подразделения для пропаганды и информационного воздействия на российскую общественность.

Создаются общественные фонды на западном финансировании, которые своей целью ставят изменение информационного пространства, финансирование агентов влияния на территории России и дискредитации политического и военного руководства страны.

По линии политического руководства стран Запада и блока НАТО идет борьба с влиянием российских средств массовой информации, запрещение вещания и ограничение распространения и увеличения аудитории агентств РТ и «Спутник».

В военных подразделений стран НАТО созданы кибервойска.

Которые занимаются шпионажем во всемирной сети, распространением порочащих сведений и формированием нужного общественного мнения в социальных сетях, специализированных политических форумах и иных мест массового посещения в сети Интернет.

На поле боя применение сил НАТО согласно концепции военного конфликта осуществляется посредством взаимодействия различных соединений и родов войск с агентами влияния на территории противника - предателями в военной сфере и политическом руководстве.

Основы и принципы гибридной войны НАТО на поле боя вырабатываются в ходе вооруженного конфликта на Донбассе. Силы НАТО осуществляют военный инструктаж подразделений украинской армии, снабжение видами вооружения и обмундирования, в отдельных случаях инструкторы принимают участие в вооруженных столкновениях.

Средства массовой информации стран НАТО поддерживают курс украинского правительства и представляют действия непризнанных республик и России в негативном свете и дискредитируют политическое руководство страны, выставляя Россию агрессором и нарушителем международных норм.

Поставки вооружения и обмундирования призваны ослабить вооруженные силы республик ЛНР и ДНР и втянуть в вооруженное противостояние вооруженные силы России. Концепция гибридной войны на поле боя реализуется на протяжении 5 лет и не достигла успешных результатов.

Особенности, теория и практика ведения

Теория гибридной войны не предусматривает открытого применения вооруженных сил. Она стала приоритетной задачей в стратегии США и НАТО для продвижения интересов корпораций на мировой арене в 70 годах. Эти теории реализовались на практике при переворотах и смещении политического руководства стран Ближнего Востока, Латинской Америки и Азии.

Гибридные методы войны исключают применение вооруженных сил стран участниц блока НАТО. Разрушение политического строя осуществляется посредством внутреннего вмешательства в дела государств и финансирование коллаборационистов на территории страны противника.

В Ираке и России действия гибридной войны не достигли успеха.

В первом случае потребовалось действие вооруженных сил стран НАТО и военное свержение режима.

Классическая гибридная война Путина ведется сейчас на территории Сирии против западных стран. В качестве противников международного терроризма, организованного странами Запада, выступают руководство Сирии и России.

Действия США направлены на свержение Асада и ослабление влияния России на ближневосточном направлении. Теория действия стран НАТО на внутриполитическом уровне в России заключается в следующем:

• Подкуп общественных деятелей, научных руководителей и политических руководителей для применения прямого воздействия на руководство страны и общественность.
• Увеличение информационного влияния на российское общество посредством распространения вещания собственных информационных источников на широкую социальную аудиторию. Создание новых каналов, радиостанций и интернет-ресурсов для пропаганды собственной точки зрения.
• Искажение информационного поля посредством провокаций, создание вымышленных новостей и использование непроверенных источников, которые дискредитируют российскую власть.
• Создание общественных групп и объединений, которые ставят своей целью распространение демократии, защиту интересов общественных групп. На самом деле эти объединения финансируются западными правительствами и отстаивают интересы структур США.
• Введение экономических санкций, влияние на партнеров Российского государства, введение эмбарго в отношении российских компаний и запрет на ведение деятельности за рубежом. Действенным инструментом стал запрет на выдачу финансовых кредитов российским предприятиям и заморозка отдельных активов.
• Негласное финансирование вооруженных исламистских бандформирований на Северном Кавказе и в Сирии, которые противостоят российским вооруженным силам.
• Поддержка деструктивных сил оппозиции и организация митингов и акций гражданского неповиновения.

Что такое гибридная война против России

Для понимания, что такое гибридная война против России, развязанная лидерами стран НАТО и США, требуется осознать тактику ее ведения на внешних и внутренних политических фронтах.

Например, на международной арене западные противники нашей страны не упускают возможности осуществить агрессивные акции, направленные на уменьшение международного влияния России и ее внешнюю изоляцию.

Последней акцией гибридных действий на внешнем уровне стало отлучение российских спортсменов от участия в зимней олимпиаде без предъявления весомых доказательств вины участников.

Гибридные войны наносят ущерб международному авторитету России.

Уменьшают внутренний престиж политического руководства и соответственно напрямую влияют на результаты выборов.

Также внешнеполитические акции затрагивают решения в Совете Безопасности ООН. Противники блокируют решения, выдвигаемые Россией на международной арене и не дают реализовывать инициативы и гуманитарные решения, преследуя собственные интересы.

В экономической сфере на международных рынках страны запада используют гибридные атаки как рычаги недобросовестной конкуренции, блокируя работу российских компаний, путем введения санкций и ограничений на работы под выдуманными предлогами.

Реализуя решения политических форумов, ставших главным оружием для гибридной войны, западные страны пытаются уменьшить политическое влияние России за ее пределами, дискредитируя посредством средств массовой информации руководство страны и ее общественно-политическое устройство.

Популярной темой среди западной прессы является искажение исторических событий, выставление России/СССР в негативном свете. Эта работа приносит успешные плоды, так в странах Запада подавляющая часть населения неверно интерпретирует участие СССР, во Второй мировой войне приуменьшая роль советской армии в разгроме противника.

Уменьшая и искажая исторические события, западные руководства меняют отношение собственной общественности по отношению к России, готовя тем самым общество к возможному военному конфликту.

В глазах запада Россия агрессор и нарушитель международного законодательства.

В глазах подавляющей части западного населения Россия выступает агрессором и нарушителем международного законодательства. Сильно на это мнение повлияли события в 2014–2015 годах в Крыму, растиражированные западными СМИ как безусловные акты агрессии.

Также на международном уровне происходит блокирование экономических инициатив по взаимодействию России с другими странами в военной сфере, предоставлении кредитов, строительстве инфраструктуры.

Прогнозирование и планирование будущих операций

С развитием информационных технологий упор в ведении боевых действий в непрямой гибридной войне делается на развитие информационных сетей особенно в сети Интернет.

В интернете большинство молодежи черпает информацию о событиях в мире, поэтому воздействие посредством сети позволяет настроить общественное мнение в нужном русле и формировать тренды восприятия общественных событий и политических явлений через призму западного восприятия.

Полями для гибридной войны остаются экономика и политика.

В экономическом пространстве воздействие на экономику противника может привести к ухудшению благосостояния граждан, упадку производства и финансового сектора, что впоследствии приведет к регулируемой смене политического руководства.

Также экономические войны позволят взять ресурсную базу и управление страной в свои руки.

Политическая составляющая заключается во внедрении агентов влияния во властные структуры для включения влияния западных структур на политическую жизнь страны.

Также создание различных политических движений и управление оппозицией влияет на общественное мнение населения и формирует негативное восприятие власти.

Террористических формирований и иных военизированных групп, направленных на активное военное противостояние государственной власти.

К таким случаям в отношении России являются финансирование и снабжение военной техникой террористов на Северном Кавказе в 90 годах, а также вооружение исламистов и подготовка боевиков на территории Сирии и поставки вооружения враждебному украинскому режиму.

Военная составляющая включает финансирование радикальных группировок.

Главным отличием от ведения обычных военных действий является отсутствие прямого боестолкновения между враждующими сторонами. Вооруженные силы сторон не вступают в прямое противостояние, а проводят инструктаж противников сторон и финансирование враждебных группировок.

Такой вид противостояния направлен на смещение политического руководства относительно мирным путем без разрушения производственных фондов и инфраструктуры. В отношении России такая война держит целью, помимо свержения существующего строя, захват экономического управления над страной и контроль за использованием природных ресурсов.

Безусловно, большинство взрослых людей, понимают, что означает слово «война», здесь нет необходимости что-либо объяснять. Однако совсем недавно на слуху появился новый синтезированный термин «гибридная война», предикат (определитель) которого значительно переосмысливает привычное понятие войны. Концепция целостности данного понятия является предметом для размышления военных деятелей, политологов, аналитиков.

Давайте разберем, что такое гибридная война, как появилось данное словосочетание, какой смысл и содержание заложены в него и в чем его актуальность. Используем при этом здравый смысл, мировой опыт и размышления уважаемых деятелей российской науки.

Гибридная война, понятие

Как известно военная стратегия включает следующие виды войн: малые войны, обычные войны, региональные войны. Но все данные разновидности относятся к явлениям, когда вооруженные силы одной стороны противостоят вооруженным силам второй стороны.

В таких войнах используются биологические, ядерные, химические и разные, не являющиеся традиционными типы оружия, но, как правило, в классических военных столкновениях используется стандартное оружие или, как называют его на Западе, «летальное вооружение», которое в первую очередь предназначено для гибели солдат и истребления военных сил страны.

Существует также термин «симметричная война», явление, означающее войну вооруженных сил, ведущих агрессивную политику с различными потенциальными противниками, которые впоследствии становятся реальными. Наглядный пример - афганская война, которую вел Советский Союз, и афганская война, до сих пор происходящая в стране.

Можно прийти к выводу, рассматривая понятие гибридная война, что это разновидность войны, объединяющей обширный диапазон воздействий, производимый противником с применением как военных, так и иррегулярных формирований, в которых также принимают участие гражданские компоненты. В трудах военных экспертов попадается близкий к данному термин «война управляемого хаоса».

Широкое распространение сегодня также получает термин «гибридные угрозы», определяющий угрозы, исходящие от противника, способного в одно и то же время применять традиционные и нетрадиционные инструменты в целях, необходимых для достижения.

Гибридная война: что это такое?

Традиционное понимание, что такое классическая война, сформировано в нашем гражданском сознании воспитанием и образованием, всегда имевшим патриотическую и историческую направленность. Мы представляем войну, как процесс противоборства двух сторон, находящихся по разные стороны фронта. Враг вторгается на нашу землю, мы отвоевываем ее назад и продолжаем жить дальше.

Однако в настоящее время появляются и реализуются новые виды войны как вооруженного противостояния стран. Что означает гибридная противостояние, возникше как следствие технологического развития, технического роста уровня оборонительных инструментов, наступательных вооружений, иными словами, технологий противоборства.

При этом значительно изменяются сами цели для поражения. Ими выступают уже не лишение жизни солдат и разрушение материальных объектов. Здесь важнейшими целями является воздействие на массовое сознание общества, экспертные суждения лиц, ответственных за принятие важных государственных решений, включая конгрессменов, министров, депутатов, президентов, когда происходит внушение им определенных теорий, привитие ценностных позиций, которые мотивируют совершать определенные действия. Такое противоборство тоже является государственным.

Что значит гибридная война? Это значит, что также возникает вооруженное противостояние, просто в качестве оружия, помимо традиционного, выступают еще и специальные технологии, информационные, технические и глобальные сетевые устройства.

Первоисточник понятия

Мы знаем, что слово «гибрид» означает некоторый вновь произведенный продукт, возникающий, как итог скрещивания разных видов данного продукта. Таким образом, гибридная война может не иметь очевидные черты вооруженного конфликта, но все же представляет собой не что иное, как войну.

Изначально термин «гибридная форма», «гибрид» использовались по отношению к политическим организациям. То есть имелось в виду, что организации, не относятся к числу политических, отвечают при этом за осуществление именно политических функций.

К примеру, в литературе встречается ссылка на организованные группы болельщиков футбольного клуба «Милан», основанного Берлускони. С одной стороны они представляли собой всего лишь интересы болельщиков «Милана», с другой - активно поддерживали политическую деятельность Берлускони, являлись мощной силой для решения его политических задач.

Отметим, что и в СССР был подобный формат организации, образовавшейся во времена перестройки, представляющий себя в начале своей деятельности, как оппозиционное экологическое движение. На первый взгляд оно было направлено на поддержание и защиту окружающей среды, но со временем проявило свою политическую подоплеку, направленную на дестабилизацию общественной обстановки в стране.

Сложно определить, когда произошла первая гибридная война, и вообще, существовал ли подобный факт ранее в истории. Ясно одно, что определенному кругу лиц выгодно применение данной формулировки в современной жизни.

Интерпретация может быть разной

Распространение и учащенное использование понятия «гибридная война» весьма закономерное явление. Важно заметить, что первоначально, когда данный термин только начинал входить в оборот, он абсолютно не применялся относительно России, и его содержание представлялось совершенно другим. Тогда, применяя это понятие, подразумевали, что оно означает соединение классической войны с элементами терроризма, партизанской и кибервойн, то есть совершенно различных компонентов. В частности, ссылались на деятельность «Хэзболлы», осуществляемой в ходе Ливанской войны и прочих Она не участвовала активно в войне, но использовала повстанцев, партизан и так далее.

Если заглянуть в далекое прошлое, то можно обнаружить много которые описывают подобные явления, к примеру, так называемая «скифская война». Поэтому не стоит относить явление гибридной войны к категории принципиально новых по своему характеру и течению. Однако нынешняя его интерпретация значительно отличается от ранее существовавшей.

Новое понимание вопроса, война, было рождено заинтересованными лицами в отношении России в связи с событиями 2014 года, произошедшими на Украине. В прессе появилось несколько статей о том, что Россия проводит гибридные войны во всем мире. Обращаясь к информации, опубликованной агентством «Russia Today», можно обнаружить, что наша страна якобы представляется обществу глобальным агрессором, использующим средства пропаганды, киберприемы и многое другое, становясь угрозой планетарного масштаба для сохранения миропорядка. Таким вот «волшебным» образом все военные события, происходящие в мире, можно подписать под гибридные войны России, что сделает ее удобной и оправданной мишенью для всех недоброжелателей.

Обратим взор на Запад

Итак, рассмотрим систему взглядов относительно гибридных войн за рубежом. Не секрет, что имеются официальные инструкции, содержащие описание стратегии и действий военного командования в ситуациях, подобных гибридной войне. К примеру, «белая книга» командиров спецопераций сухопутных войск Соединенных Штатов Америки, находящаяся в свободном доступе для пользователей «глобальной сети», под названием «Противодействие нетрадиционной войне». Она содержит отдельную концепцию с символическим названием «Победить в сложном мире».

В ней в таком ракурсе рассматривается гибридная война, что это война, в которой реальные военные шаги подразумевают в первую очередь неявные, тайные, однако типичные военные действия, в процессе осуществления которых враждебная сторона нападает на регулярную армию и (или) на государственные структуры противника. Атака происходит за счет сепаратистов и местных мятежников, которые поддерживаются финансами и оружием из-за рубежа и определенными внутренними структурами: организованной преступностью, псевдорелигиозными и националистическими организациями, олигархами.

В этих же документах Америки и НАТО содержится указание, что основополагающую роль для успешного противостояния в ходе гибридных войн играют вооруженные силы дружественных стран, которые на средних и заключительных этапах ведения подобных войн следует объединять под эгидой США наряду с объединением их разведок и правительств. Все это должно происходить в рамках «всеобъемлющей межправительственной, межведомственной и международной стратегии».

Воплощение в реальность

Изучая США, можно сделать вывод, что при возникновении гибридных войн к конфликту двух стран подключаются одновременно еще и другие государства. Их действия состоят «в оказании всестороннего содействия повстанцам при вербовке сторонников, их тыловой и оперативной поддержке, подготовке, оказании воздействия на социальную сферу и экономику, координацию дипломатических действий и проведение некоторых силовых операций». Нетрудно заметить, что все эти события, без какого-либо исключения, происходят сегодня на Украине под нескрываемым руководством США. При этом принято делать ссылку, что война Путина против суверенитета Украины.

Можно сделать вывод, что Запад прекрасно знает схему разжигания гибридных войн, да и сам этот термин пришел к нам именно оттуда. Первые пробы проводились в Сирии, в Ираке и на Украине. Теперь политические утверждения Запада приписывают России гибридную войну с Украиной. Они приводят массу собственных объективных доводов, которые подходят под их определение того, что такое гибридная война. Заметим, что подобное поведение Америка уже демонстрировала миру 30 лет назад, когда в Афганистане находился контингент Советского Союза. Более мягкая и промежуточная форма гибридных войн - это уже хорошо известные миру, так называемые «цветные» революции.

Суть происходящего

Из всего вышесказанного можно понять, что возникновение словосочетания «гибридная война» имеет достаточную предысторию, заключающуюся в совершенствовании способов и разновидностей противоборства государств. Это понятие отражает имеющиеся в наличии реалии применения инструментов борьбы и последних достижений в сфере соперничества стран.

Чтобы ясно понять, что такое гибридная война, дадим этому термину следующее определение. Это вид военного противоборства отдельных государств, которое вовлекает в вооруженный конфликт, кроме или вместо регулярной армии, спецмиссии и спецслужбы, партизанские и наемные силы, террористические атаки, протестные массовые беспорядки. При этом основной целью чаще всего является не оккупация и присвоение территории, а перемена политического режима или устоев государственной политики в стране, подвергаемой атаке.

Смысл заключительной части определения в том, что традиционные цели войны, такие как захват материальных ценностей, природных ресурсов, территорий, казны, золота и так далее, не канули в лету. Просто агрессивная захватническая вооруженная борьба приобрела другие очертания, и ее цели достигаются теперь иначе. Тактика гибридной войны приводит к тому, чтобы довести политический режим атакуемого государства до состояния десуверенизированного, марионеточного, легкоуправляемого агрессивно напавшей страной, и тогда все решения будут приниматься в ее пользу.

Холодная война с СССР

Нетрудно заметить, что положение России в мировом балансе оставляет желать лучшего. Коэффициент потребительства в нашем государстве намного меньше единицы. Иными словами, мы в разы больше продукции производим и отдаем в пользу мирового сообщества, чем потребляем в самой России.

В холодной войне также прослеживается некая концепция гибридной войны. Ее итог продемонстрировал, что ведение «горячей» войны вовсе не обязательно для достижения целей, которые, к примеру, ставил еще Адольф Гитлер. Ему так и не удалось добиться своего, в отличие от Запада. Таким образом, определенно существует явное сходство классической и гибридной войны. Общая цель всех этих межгосударственных конфликтов - завладеть благами страны-противника, победить его и сделать управляемым.

Что мы наблюдаем сегодня?

В настоящее время происходит все то, что происходило многие годы российской истории. Если перефразировать русского классика Аксакова И. С., то можно сказать, что, если поднимается вопрос о властолюбии и желании России начать войну, то нужно понимать: какая-то из западных или западно-европейских стран готовится бессовестно захватить чью-либо чужую землю.

Сегодня очевидно, что термин «гибридная война» используется против нашей страны. Очевидно также, что данный термин был введен в употребление и окружен всеобщим вниманием для того, чтобы выставить Россию, как агрессора, разжигающего войну. Однако под прикрытием всего этого «политического тумана» происходят совершенно аналогичные действия со стороны западных стран. Может показаться, что ни американцы, ни англичане не участвуют в войне, но на территории Украины неустанно присутствуют военные инструкторы, различные «частные» армии и т.п. Они как бы не воюют, однако в войне принимают непосредственное участие.

На фоне нынешних событий становится актуальным говорить, что западными государствами запланирована и входит в свою начальную стадию гибридная война против России. Происходит всестороннее давление на наше государство, неявное вовлечение в агрессивное целенаправленное воздействие на экономическое и социальное равновесие.

Сопротивление западной провокации

Достаточно легко понять, какими способами готовится гибридная война НАТО против России. Вникнув в суть данного термина, мы можем наблюдать подготовительные работы повсеместно. Проводятся тренинги, апробации, копятся ресурсы, внутри нашей страны выращиваются соответствующие инфраструктуры.

Подводя итог, можно сделать вывод, что гибридная война является современной эволюционировавшей формой войны. Перечень новейших форм войны, надиктованных Западом, можно также дополнить кибервойной, сетевой, информационной, когнитивной войной, войной на 1-ой фазе в Ираке, дистантной войной, развернувшейся в Югославии.

Но вот что удивительно и поразительно. Если мы прочитаем совершенно свежие государственные документы, разработанные и принятые уже в 2014 году нашим правительством, то ни в «Стратегии национальной безопасности РФ», ни в «Военной доктрине РФ», ни в «Концепции внешней политики РФ» мы не найдем ни одного употребления или расшифровки понятий всех этих войн, в том числе гибридной. Что здесь можно сказать? Остается только подтвердить свои соображения об истоках подобных терминов и целях их использования.

Конечно, гибридная война с недавних пор стала реальностью, четко и уверенно обозначившей свои контуры, мощь влияния и эффективность которой, значительно превышают те же характеристики войны в традиционном понимании. Начальник Генштаба Вооруженных сил РФ генерал армии Герасимов, говоря о гибридной войне, считает ее превосходящей любые военные средства, используемые в процессе реальных военных действий. Поэтому приоритетным направлением в деле укрепления гражданской сознательности является понимание методов и способов ее ведения. Сегодня каждый из нас должен встать на защиту собственного будущего, делать все возможное для сохранения нашей страны, как целостного, суверенного государства, правильно расценивать и спокойно реагировать на все провокации, идущие с Запада.

Важно объективно воспринимать сложившуюся ситуацию, рассматривать любое социальное и экономическое явление в первую очередь с позиции гражданина России, которому небезразлична судьба его великой Родины.